— Чай будешь? — спросил я, оторвав взгляд от пластинки.
— Нет, я побегу, наверное, — почему-то смутился Вадик. — У тебя же девушка. Это же не Лиза?
Нихрена себе вопрос... С подвохом.
— С какой целью интересуешься? — я повернулся к «гусару», нахмурился
— Пан, я могила! Мы же друзья, ты меня от армии отмазал! За залет с бухлом пнули бы со сборов и здравствуй, кирзачи.
— Тебе бы как раз в армию и полезно было бы сходить, — вздохнул я. — Ладно, спасибо за Квинов. Пласт, конечно, огонь.
— А то ж... Может, когда учеба начнется, соберемся, посидим плотнее?
— Можно и так.
Чайник я поставил не зря — заодно позавтракаем.
Аня не спала, лежала на кровати, скрыв аппетитную попку под простыней, а взамен явив взору весьма симпатичную грудь с крупным розовым соском. Левую, если кого интересуют подробности. И судя по художественно расположенным складкам постельного белья, композиция создавалась вручную последние несколько минут.
— Кто приходил? — спросила она, потягиваясь, отчего степень обнажения тела только повысилась. Вот у женщин есть на эту тему что-то врожденное... Как же они нами вертят!
— Да вот, приятель пластинку подарил, — показал я конверт. — Благодарность за услугу.
— Хорошая? — спросила она.
— Серьезно? Не слышала? Или ты любительница Бенджамина Бриттена?
— Да я вообще к музыке спокойно отношусь. Не мое это. В детстве родители пытались заставить учиться на фоно, но я запротестовала крайне мощно.
— Ну давай посмотрим.
Я совершенно бесцеремонно вскрыл защитную упаковку и вытащил диск в бумажном конверте. Повертел его в руках. Спел знаменитое:
Don’t stop me now
’Cause I’m having a good time
Don’t stop me now
Yes, I’m havin’ a good time...
Так, а что тут у нас внутри? Неужели тот самый легендарный плакат, о котором мечтал Давид? Аккуратненько вытащил втрое сложенный вкладыш, развернул. Десятки красоток собирались пуститься в велопробег. И все — совсем без ничего. Одна такой голой попой повернулась к фотографу!
— До чего же прекрасный разврат, — восхищенно прошептала Аня, слегка покраснев. — Какая прелесть! Подаришь?
— Бродского читай, — я легонько щелкнул ее по носу. — Давиду отдам, он давно мечтал. К тому же ты можешь посмотреть в зеркало и увидеть гораздо более совершенный экземпляр.
Чайник почти выкипел, кстати. Пришлось доливать.
Я становлюсь популярным. Не успел я проводить Аню, зазвонил телефон. Одно зло от этой гадости.
— Хорошо, что застал тебя, — в трубке раздался знакомый голос. — Крестовоздвиженский. Собирайся, едем насчет того парня, ну ты помнишь. Будем минут через пятнадцать. Бегом, не задерживайся. Большие люди ждут.
— Есть, Анатолий Варфоломеевич. Бегу.
Фамилия клиента намекала на то, что сейчас мы вознесемся в высшие сферы. Вряд ли обсуждать здоровье сына председателя конторы отправят летеху, или даже майора. Кто-то из помощников. Или сам папа? Это вряд ли, не те мы с поповичем деятели, чтобы вот так сразу в знаменитый кабинет на третьем этаже первого подъезда попасть. Хотя на дачу — возможно. Что думать, скоро и так узнаю всё.
Оделся как на работу — скромные темно-серые брюки, светло-голубая рубашка с короткими рукавами, галстучек тоже серый однотонный. До чего же я предусмотрительным оказался, когда покупал в Вене легкие кожаные туфли! А ведь и не думал тогда, что пригодятся. Просто будто чуйка сработала. Ибо такого, чтобы не страшное и ноги не потели в жару, в наших магазинах не найти ни за какие деньги.
Крестовоздвиженский тоже был в чем-то похожем. Ясное дело, стаж общения с небожителями у него побольше моего. И занял мое козырное место в салоне, сразу за водителем. Пришлось садиться в то, что возле станка с носилками.
— Куда едем? — спросил я первым делом после того, как мы пожали руки.
— А кто ж его знает? — флегматично ответил доктор. — Сейчас скажут, — кивнул он на переднее сиденье. Ага, я сразу и не заметил. Там сидел какой-то гаврик в пиджаке. Мне с моего места только его левое плечо было видно. Интересно, у них специальные тренировки по понижению потливости проводят? Как можно в такую жару в костюме ходить?
Чекист пробурчал что-то таинственное в рацию, и мы тронулись. Ехали недолго, сначала по Беговой, потом по Ленинградке, и остановились у семьдесят пятого, «генеральского» дома. Наш объект. Здесь всяких военачальников живет тыща человек. А вот и знакомая фигура. Георгий Карпович Цинев собственной персоной. И без охраны.
Анатолий Варфоломеевич отреагировал первым и вылез из салона на улицу. Я следом за ним. Да уж, такого масштаба я не ожидал. Зам председателя. Охренеть.
— Здравствуйте, — сказал он, остановившись шагах в полутора от нас. Наверное, дистанцию обозначить, чтобы никто не полез руку тянуть. — Сейчас мы выдвигаемся к самому. Пока будем ехать, подумайте о предложениях по лечению пациента. Отзывы о вашей работе хорошие, поэтому от вас ждут эффективных действий.
И пошел в свою «Волгу». Хоть бы кивнул мне приватно, показал, что узнал... Раздал ценные указания, блин. Я хренею от такого подхода к решению проблемы. А дать время на подготовку? Изучение ситуации? Оценить возможности? Нет, хватаем двух практиков и бросаем в воду. Или решили применить метод, когда изобретают те, кто не знает, что это сделать нельзя?
А что поделаешь? У нас ведь и вправду не спросили, можем ли. Поставили задачу — и вперед.
По Ленинградке мы вернулись к Садовому, потом Каширка, Бирюлево. Проехали МКАД и дальше помчались по трассе «Дон», сейчас совсем не похожей на то, во что она превратится в мое время. Теперешние четыре полосы, наверное, считают крутым достижением отечественного автодора. Пока не выехали из Москвы, молчали. Каждый думал о своем. И только когда Крестовоздвиженский сказал: «Едем на дальнюю дачу, примерно час с небольшим у нас есть», мы начали обсуждение.
— Что скажешь, студент? — спросил доктор. — Яви нам широту взглядов незашоренного догматами знания.
— Думаю, что классические методы типа «торпеды» можно отмести сразу, — осторожно начал я.
— Говно это, между нами говоря. Артиста Даля похоронили после «торпеды» недавно. Зашили, все объяснили, а он возьми и начни бухать на съемках, — Крестовоздвиженский тяжело вздохнул. — Мне коллеги рассказывали. Давление в космос, и привет.
— У Высоцкого похожая история, — согласился я. — Торпеда стояла, а толку... У него там дополнительно побочка имелась, — ляпнул я и прикусил язык. Морфиновая наркомания Владимира Семеновича еще не была так известна. К счастью, Анатолий Варфоломеевич обдумывал другой вариант.
— Ну да, сердце слабое. Ладно, это не рассматриваем. Про Довженко слышал?
— А как же. Хороший доктор Александр Романович, но есть одно большое «но». У нас нет желания пациента. Да согласится ли, — кивнул я на мчащуюся впереди «Волгу», — на гипнотическое воздействие? Вопрос щепетильный. Давайте оставим как запасной вариант.
— И что у нас еще остается? — спросил доктор.
Вопрос, конечно, почти риторический. Алкоголизм лечить пока не научился никто. Все эти анонимные алкоголики и реабилитационные центры — то же самое промывание мозгов, причем вовсе не такое эффективное, как говорится в рекламе.
— Есть одна мысль. Вы только послушайте до конца, хорошо?
— Ну излагай, — лениво протянул Крестовоздвиженский.
Наверняка он не ждет от меня чего-то выдающегося. Кто я для него? Талантливый капельник, студент. А что нам на лекциях по психиатрии рассказывали про алкоголизм, он и без меня знает.
— Вы слышали про МДМА? Псилоцибин?
— Редкая штука в наших краях, — так же неторопливо ответил доктор. — Теоретически — знаю, на практике не сталкивался.
Конечно, до клубов с потребляемыми за вечер килограммами «экстази» еще далеко, откуда в нашей самой передовой стране такое возьмется? На танцы сходить советскому человеку и винишка хватит. Кто это пел: «А я выпью портвейну „Агдаму“ и пойду приглашу вон ту даму»?