— В каком объеме? — поинтересовался я. Мне это обстоятельство никак не нравилось, но сам понимал, куда лезу. Да и мало ли что понадобится семидесятивосьмилетнему деду. Это я на отдыхе зашел в библиотеку, прочитал статью про Суслова в Большой Советской энциклопедии. Поинтересовался возрастом пациента. И почему этот мужик так одет? Не бомж, конечно, но максимум — бухгалтер из райцентра Костромской области. Или они там все как шеф ходят, в калошах и в одном пальто, купленном еще до войны?

— Если планируете уехать больше чем на день. Про работу и учебу — не надо, и так знаем. В экстренных случаях я вас буду предупреждать, тогда и про поход в магазин сообщать придется. Понятно?

— Да, — вздохнул я. — Предельно ясно.

— Охать — не надо, — почти нежно сказал Юрий Геннадьевич. — Не за идею работаете, так же? Вот и приходится терпеть неудобства. Кстати, вот вам... небольшая премия на Первомай, — он вытащил из внутреннего кармана конверт и отдал мне. Не открывая, я сунул его в стоящий у меня на коленях рюкзак.

На машине с такими номерами можно ездить, наверное, пьяным и стреляя из автоматического оружия на ходу — хрена с два у какого-нибудь гайца будут такие стальные яйца, чтобы показать полосатую палку. Но водитель этой машины ничего и не нарушал, ехал спокойно, под красный не летел, скорость не превышал, старушек не давил. Зато я испытал три секунды триумфа, когда, вылезая, чуть не сбил дверцей незабвенную Оксану Гавриловну. Уж номер она точно заметила. На лице было выражение Мордюковой из «Бриллиантовой руки» — «Наши люди на такси в булочную не ездят».

— Подождите, Андрей Николаевич! — позвал меня мой провожатый, когда я буркнул «До свидания» и пошел вслед за охреневшей Пилипчук. — Вам заказик к празднику. Извините, чуть не забыл.

Так что нагрузили меня еще черным полиэтиленовым пакетом, весьма увесистым.

Я зашел домой, открыл балкон, чтобы проветрить комнату, и начал знакомиться со своими приобретениями. Визитка. Горленко Юрий Геннадьевич. Ни должности, ничего, только ФИО и два номера телефона, у первого маленькая галочка стоит. Конверт. Пятьсот рублей четвертными. Спасибо, приятно порадовали. Не широкий цыганский жест, как у Гали Брежневой, а ровно столько, сколько положено. Не много и не мало, чтобы новый сотрудник помнил — от него ждут свершений. Принято. Пакет. Спасибо, вот это подгон! Неплохо у нас идеологи праздники отмечают. Водка «Столичная» в экспортном исполнении, с ручкой. Почти два литра, без одного стакана! Это ж упиться можно! Коньяк «Юбилейный». Шампанское «Советское». Колбаса «Салями» производства Финляндии. Почти килограмм “Докторской”, подозреваю, получше той, что у нас в гастрономе. Балычок, шмат осетрины горячего копчения, и то, и другое в вакууме. Курица венгерская. Конфеты в коробке, шоколад, сыр, консервы. Не бычки в томате, надеюсь? Нет, не они. Икра красная — две баночки. И черной — одна. Горошек, болгарский кетчуп, лечо. Что еще надо советскому человеку, чтобы получился праздник? Конечно же, товарищ, который никогда не подведет!

Я поднял трубку и набрал номер.

— Товарищ Ашхацава? Приглашаю вас на небольшой пир. В честь чего? День международной солидарности трудящихся не отметили? Не отметили. 9 мая тоже! Непорядок. Хлеб только купи, пожалуйста. Ржаной и батон, а то у меня даже сухарей нет. И пива возьми, бутылочки четыре, утром они пригодятся. Дамы?

Тут я задумался. Крепко.

— Тоже приветствуются. Тогда с тебя шампанское, а то у меня всего одна бутылка. И какая-нибудь видеокассета с музыкой. Нет, звуки и мелодии советской эстрады не надо. А что надо? Бони М, Сикрет Сервис? Ну давай... Договорились, жду!

Конечно же, Давид в первую очередь думал о себе. Потому что одна из наличных дам была — Сима Голубева, кто же еще? А привезли они с собой Аню, которая оказалась двоюродной сестрой Серафимы. То есть, вроде и есть девушка, а вроде и не особо, потому что я столько не выпью, чтобы забыть нравы этой семейки. Симпатичная, слов нет. Брюнетка, глаза зеленые, ноги стройные, грудь есть, талия на месте. Но вдруг за нее мстить будут покруче Лебензона? Как зашла, глаза округлила и сразу же сообщила мне о моем несомненном сходстве с каноническими изображениями писателя Есенина. Спасибо, мадемуазель, вы весьма оригинальны. К тому же оказалось, что Аня — будущий литературовед. Первый раз, кстати, увидел живого представителя этой профессии.

Так что пили, да. Девчата остановили свой выбор на шампанском. Я решил захмелиться так понравившимся мне «Юбилейным». Отличный коньяк, скажу вам. Дорогой, собака, но своих денег стоит. Ну и Давид тоже присоединился.

Весело было, конечно. Нет, правда, какое-то настроение было — все заботы ушли. Мы рассказывали анекдоты и смешные истории, танцевали, и даже пели. Хорошо, врать не буду. Мне очень понравилось. Правду говорил один производитель водки, к которому я пристал с вопросами о качестве продукта. «Зависит не от водки, — сказал он. — Только от тебя. Вот недавно я встретил товарища своего, сто лет не виделись. Радость огромная. Сидели, вспоминали. Купили водки в магазине, фигню какую-то, пили из бумажных стаканчиков, рукавом занюхивали. Шла как вода. А потом пришлось с такими тварями встретиться — аж передергивает, как вспомню. Ресторан отличный, напитки, закуски. А я на них гляну — кусок в горле стоит». Но коньячку надо будет купить, для себя.

В какой-то момент дамы пошли попудрить носики. Не знаю, в чем кайф ходить в туалет с подругой — помогают они там одна другой штаны снимать, что ли? Но мы остались с Давидом вдвоем. Естественно, выпили за это дело по рюмочке. И тут абхаз поделился секретом. Ему его поведала Голубева, тоже конфиденциально, конечно. Ибо видела она Елизавету Николаевну Шишкину в ресторане. С неизвестным дамской науке блондином. Они там употребляли алкоголь и закусывали. Ну и танцевали немного. Секса на столе не было, да и вообще, вели они себя довольно скромно, как бы ни хотелось Симе сенсаций.

Я ничего не сказал. У меня настроение не понизилось ни на йоту. Просто принял к сведению. Посмотрим, что будет. Даже если так случится, что я останусь один — так баба с возу. Аж целыми двумя проблемами меньше. Потому как оба варианта не идеальны. Было бы это большое чувство, так можно бы и наплевать на руководящую и направляющую роль мамы у обеих моих подруг. Так нет же, голый прагматизм, и поэтому я всегда держу в голове, что женщина пытается свить семейное гнездышко по маминым рецептам. А я и сам руководитель неплохой.

Но выпить мне захотелось почему-то. Что и осуществили мы с Ашхацавой на пару. Тут и дамы вернулись. И танцы продолжились, как без этого. У меня даже появилось настроение почитать Ане стихи на ушко. Не Есенина, другого поэта. «Возьми на радость из моих ладоней немного солнца и немного меда». Не напрасно девушка учится на литературоведа. Она оценила прелесть стиха. Потому что, дождавшись строчки «Нам остаются только поцелуи», она тут же меня поцеловала. А я и не сопротивлялся.

А потом... Ничего не случилось. И не из-за того, что стоило мне закрыть глаза, и я тут же вспоминал, как Лев Аронович грозит мне длинным тощим пальцем, гневно глядя из-под очков. Просто всё кончилось. Сима вдруг решила, что уже пора домой — и как только произнесла эту фразу, волшебство исчезло.

Я проводил компанию до такси, отправил их и вернулся домой. Посмотрел на горку посуды в мойке и мысленно махнул на нее рукой. Завтра помоется, никуда не денется. Я тут один живу. Водичкой сейчас залью только, чтобы не засохла. Увернувшись от рыжего диверсанта, попытавшегося броситься мне под ноги, я шагнул к мойке. Но тут зазвонил телефон. И кого это на ночь глядя?

— Алло!

— Андрей, ну свинство просто! Ты где пропадаешь? — спросила Шишкина. — Дозвониться до тебя не могу неделю уже. Где тебя носит хоть?

Глава 7

— Ты мне не нравишься.

— Я не червонец, чтобы всем нравиться!

Екатерина Тимофеевна Дыбенко по кличке Дыба разглядывала меня словно через лупу. Сначала полистала личное дело, что передали из кадров, потом обошла вокруг. Я сидел в кабинете заведующей скорой Матвеевской больницы словно на иголках. Только примчался с зачета по ухогорлоносу, где мне кровь попили, и вот на тебе, подставляй артерии опять — Дыба вытащила клыки. Нет, сначала она мне даже понравилась. Подтянутая такая, халат лопается на обширной груди, стягивает талию. Ямочки на щеках. И даже очки придают облик сексуальной милфы-училки. Интересно сколько ей? Лет сорок, наверное. Но очень, очень хороша.